«Путешествие Вениамина III»: между иронией и пафосом
DOI:
https://doi.org/10.31168/2658-3364.2022.1-2.06Ключевые слова:
«Путешествие Вениамина III», Сфорим, Алексей Грановский, Соломон Михоэлс, Вениамин Зускин, Роберт Фальк, Лев Пульвер, партитура, веселая простота формы, поэзия, вдохновение, вековая тоска, земля обетованнаяАннотация
Спектакль «Путешествие Вениамина III» по Менеделе Мойхер-Сфориму, поставленный Алексеем Грановским в ГОСЕТе (1927), стал кульминацией темы прощания с местечком. Новая простота формы вбирала в себя эпопею и оперетту, идиллию и трагическое, бурлеск и метафизику, феерию и мессианскую легенду, детскую сказку и мистику. Музыка Льва Пульвера пронизывала игру, определяла ритмический ход всего действия, плыла между веселостью оперетты и печальной монотонностью плача. В сценографии Роберта Фалька предметы на сцене были частью жизни, которую они представляли, но одновременно исполняли функцию гимнастических снарядов. Такое двойное подчинение – как жизнеизображению, так и конструктивизму – говорило не о компромиссе, а об игровой многомерности. Сочетание наивности и изощренности, фантазии и сострадания, биомеханики и психологии, национального и универсального было доведено Грановским до формулы. Художественным и смысловым эпицентром режиссерской композиции стала, по выражению Абрама Эфроса, «вдохновенная двоица». В игре Соломона Михоэлса и Вениамина Зускина принцип двуединства иронии и пафоса был проведен через все уровни актерского существования. Путешествие Вениамина вплеталось в вечные скитания еврейства и звучало лирически-трогательно. В спектакле была найдена современная сценическая форма национального мифа.
